Про силу
книг Хоссейні, певно, чули всі книголюби. Тим, хто її ще не відчув, я конче раджу почитати його романи - всі три, написані ним на сьогодні. Й навіть не думайте про те, що зможете визначити, який кращий чи слабший із трьох - книги різні, але в них є щось таке, що бере за живе й не відпускає.
"І відлуння летить горами" - книга-пазл. Тут немає одного головного героя, так само, як і немає прямої сюжетної лінії. Натомість є люди, життеві дороги яких доля так чи інакше перетинала, подекуди поєднувала, але в основному - розводила в різні боки. Але навіть оті випадкові зустрічі, недовгі розмови, дрібні вчинки відлунням поверталися до кожного: до когось - добрим, до когось - ні.
Як і в інших книгах Хоссейні, в центрі цієї - Афганістан та афганці. Проте моя увага зосередилася на іншому: на стосунках батьків і дітей. В романі змальовано життя кількох поколінь кількох - абсолютно різних за статусом, країною, характерами - родин, тож, говорячи науковими термінами, вибірка достатня для якихось висновків. А вони у мене склалися такі: попри всю прив'язаність батьків до дітей і їх бажання керувати життям останніх задля їхнього ж блага, потрібно завжди пам'ятати, нагадувати собі, іншим про те, що діти мають парво на своє життя, на свої помилки, на свій вибір і на відповідальність за нього.
..."Я горджуся тобою", - сказала одна героїня синові, який, не послухавшись її бажань, став тим, ким хотів стати. І вона справді це відчувала.
..."Я не зможу жити без тебе", - сказав інший герой своїй доньці, і вона не стала ніким, окрім чемної слухняної доньки.
..."Я чекала вді тебе іншого!" - заявила ще одна мама прийомній доньці, і та все життя шукала відповідь на питання: чого саме - іншого? І мучилася почуттям вини.
..."Я люблю тебе більше, ніж себе" - подумав ще один герой, і... продав улюблену доньку багатій родині, щоб вона мала інше - краще - майбутнє...
Про що іще книга? Про відданість і дружбу. Про любов брата й сестри. Про кохання двох чоловіків у 50-ті роки минулого століття в Афганістані. Про пошуки себе у великому світі. Про порядність й непорядність. Про силу духу й слабкість. Про жіночу долю й жіночі жертви, в якій культурі чи країні жінка не жила б. Про прощення - себе в першу чергу. І про те, що всі наші вчинки, слова, дії повертаютсья до нас, замикаючи, рано чи пізно, коло нашого життя.
***
Если культура - это дом, то язык - ключ от входной двери, и ко всем
комнатам внутри. Без языка...заплутаешь, останешься бездомной, без
полноценной самоидентичности.
Это важно - знать такое, знать свои корни. Знать, где начался как
человек. А нет - вся жизнь кажется ненастоящей. Как будто пропустил
начало истории и теперь на середине пытаешься разобраться.
Чтобы быть храбрым,нужно иметь,что терять .
Вот что гноит, портит мамину доброту, ее акты спасения и храбрости. Тень
задолженности. Требования и обязательства, которые она взваливает на
спасенного. Свои благодеяния она использует как валюту: обменивает их на
преданность и верность.
Ничего не поделаешь, я вижу двоих людей, но они вместе лишь из
генетического долга, обречены смущать и разочаровывать друг друга, и для
каждого дело чести - перечить другому.
Людям нужны виноватые, из плоти и крови, кого удобно считать источником их тягот, кого можно обвинять, на кого злиться.
Из этих его нежных, чуть испуганных слов я поняла, что отец мой - раненый человек, а любовь его ко мне-истинна, безбрежна и вечна, как это
небо, и всегда будет мен тяготить. Такая любовь рано или поздно загоняет в угол и ставит перед выбором: вырывайся на свободу или
оставайся и выдержит все ее давление, даже если она втиснет тебя в нечто меньшее, чем ты сам...
Веревка, что некогда вытянула из омута, может стать петлей на шее.
Все это в
одном слове: война. Или, вернее, - войны. Не одна, не две, а много войн,
больших и малых, справедливых и неправедных, войн с переменным составом
предполагаемых героев и злодеев, и каждый новый герой заставляет все
больше тосковать по старому злодею.
Некоторые люди ощущают свою несчастность, как другие - любовь: уединенно, остро, беспомощно.
У большинства людей бывает наоборот. Они думают, что живут тем, чего
хотят. Но на самом деле их ведут страхи. То, чего они не хотят.
Я постиг, что мир не видит тебя изнутри, его нисколько не волнуют твои
надежды, мечты и скорби, что скрыты под кожей и костями. Вот так все
просто, абсурдно и жестоко.
Творческий процесс - неизбежно занятие воровское. Копните под любое
прекрасное литературное произведение - и обнаружите все мыслимые
бесчестья. Творчество - намеренное осквернение жизни других людей,
превращение их в невольных и нечаянных участников. Вы воруете их
желания, мечты, прикарманиваете их недостатки, их страдания. Берете то,
что вам не принадлежит. И делаете это осознанно.
История - она как поезд в пути: неважно, когда ты вскочил в него, рано или поздно доберешься до нужной станции.
Говорят, найди, дескать, назначение в жизни и исполняй его. Но бывает
так, что лишь после того, как прожил жизнь, осознаешь, что имел
назначение, причем такое, что и не приходило тебе в голову.
Вешать на рекламную доску свои добрые дела - пошло. Делать такие вещи
надо тихо, с достоинством. Доброта - это больше, чем подписывать чеки на
публике.
Подозреваю, правда в том, что все мы ждем, когда, невзирая ни на что непреодолимое, с нами произойдет нечто исключительное.
Мне следовало быть добрее. Об этом никогда не жалеешь. Никогда себе не
скажешь, когда состаришься: "Ах, не надо было так хорошо с тем человеком
обходиться". Так никогда не будешь думать.
Я не хотела, чтобы ее превратили — против ее желания и естества — еще в
одну старательную печальную женщину из тех, что помешаны на пожизненном
тихом рабстве, в вечном страхе показать, сказать или сделать что-нибудь
не так. Из тех, какими восхищаются на Западе — тут, во Франции, к
примеру, — и превращают их в героинь за их тяжкую жизнь, восхищаются на
расстоянии — те, кто не осилит и дня на их месте. Из тех, чьи желания
притупляются, чьи мечты заброшены, и все же они — что хуже всего, месье
Бустуле, — при встрече улыбаются и делают вид, что не имеют никаких
тревог. Будто живут такой жизнью, какой можно позавидовать. Но стоит
присмотреться, и вы увидите беспомощный взгляд, отчаяние — оно
разоблачает все их благодушие.
Поживи с мое, — ответил дэв, — и поймешь, что жестокость и благодеяние — оттенки одного цвета.
